СТАРООБРЯДЦЫ

Национальной трагедией считается раскол в XVII веке между православными верующими, породивший два непримиримых лагеря: никонианцев - сторонников нововведений патриарха Никона и староверов - почитателей воззрений протопопа Аввакума. В 1667 году на Соборе православная церковь осудила раскол и предала анафеме старообрядцев. Непокорные жестоко преследовались властями: их сажали на цепь, гноили в ямах, сжигали заживо. Многие бежали в нижегородские леса: объединялись хозяйством, занимались ремеслами. Только в период царствования Елизаветы Петровны (1741-1767) раскольники вздохнули свободнее, почувствовав послабление гонениям. Екатерина II разрешила староверам носить бороды, запрещенные Петром I, им дали возможность пользоваться правом свидетельства в суде и правом избираться на должность. Но все же за старообрядцами продолжала наблюдать Московская тайная канцелярия, Духовная коллегия, Приказ церковных дел, секретные агенты.

В 1850 году историк, этнограф, писатель П.И.Мельников-Печерский в качестве чиновника особых поручений обследовал состояние дел церковного раскола в Нижегородской губернии. Объехав селения Гнилицкой, Чернорецкой волостей и помещичьих крестьян Мысовской волости, он установил, что по левобережью Оки проживало почти три тысячи староверов. Особенно много их было в Мысовской волости и среди крестьян помещиков Турчанинова и Зубова. Совсем не случайно Черноречье становится одним из центров раскольничества. Волость, отделенная от уездного города Балахны расстоянием в пятьдесят верст дремучего леса, болот и ненаселенных мест, жила по своим неписаным законам. Чернорецкие мужики, бывая в Нижнем по базарным дням дважды в неделю, старались не затруднять уездных чиновников визитами в волостное село Черное, решали свои дела в губернском городе. Земская полиция наведывалась в Черноречье только в случае разве каких-нибудь чрезвычайных уголовных дел, которые обнаруживались здесь крайне редко, да и то зачастую случайно: слыли тогда чернорецкие староверы людьми скрытными. В селениях Черном, Желнине, Бабине, Бабушкине, также в Мысовской и Гнилицкой волостях старообрядческие секты разных толков чувствовали себя в безопасности. Прижились здесь половцы и беспоповцы: самокрещенцы, поморы, бегуны.

Не страшно обанкротиться купцу-старообрядцу. Он благодаря поддержке единомышленников через год-другой вставал на ноги. Крестьян той же веры в трудную минуту всегда выручал богатый благотворитель. Среди чернорецких жителей-раскольников не встречалось бедняков. Старообрядцы Черноречья ежегодно отлучались в Астрахань, переправляя туда построенные суда и лодки, груженные холстом, рыболовными снастями. Уходили на рыбный промысел на Каспий, в Астрахань, в Сальянск.

Из числа промысловиков - чернорецких старообрядцев 330 человек проживали на Каралатском бугре и в других местах Астраханской губернии более года. Многие из них имели собственные парусные суда, на которых доставляли зерно с нижневолжских пристаней в верхние по Волге города. Это давало возможность старообрядцам тайно привозить в Черноречье одноверцев со стороны: беглых монахов, попов, уставщиков, скитниц, сборщиц подаяний. Находившиеся в отлучке раскольники, как правило, вели переписку с земляками через своих же судовщиков, торговцев. Для этого они употребляли особые языки: иносказательный, тарабарский, офеньский. Особо важные сообщения пересылались с нарочными через специально заведенные раскольничьи почтовые станции. Один из важнейших таких пунктов находился в Желнине. Сюда стекались письма старообрядцев соседних волостей, из Владимирской и Костромской губерний, а затем переправлялись владельцами судов до Астрахани и Рыбинска.

В обширных чернорецких лесах сохранялись в те времена такие глухие уголки, что никому из местных жителей не приходило в голову туда забираться. В гнилицком лесу, неподалеку от Московского шоссе, такую глухомань облюбовали пустынники самокрещенской секты. В числе двадцати сектантов были Иван Петров, Василий Иванов - беглые солдаты, отданные в рекруты из Чернорецкой волости. Здесь они укрывались летом, а зимой находили тайные убежища в Гнилицах у крестьянина Торопова, в Желнине у Аксиньи Ивановой, в селе Избылец на правобережье Оки у девки по прозвищу Балда. В середине века по Нижегородской губернии числилось, по отчетам, 126 старообрядческих молелен, на самом же деле их было значительно больше.

В деревне Бабино собирались на богослужение поморы в доме крестьянина Курицына, в Решетихе обосновались секты самокрещенцев. Молельные дома находились в Голышове, Передельнове, Красной Горке, Желнине и других селениях. В 1854 году делами раскольников из Желнина занимались чиновники губернского города.

Священник Подъяблонской церкви, к приходу которой относилось тогда селение, Петр Спиридонов донес в Духовную консисторию о том, что девица Ксения Грязнова, умершая в деревне Желнино, была похоронена тайно, без освидетельствования, на раскольничьем кладбище за деревней Бабушкино. Нижегородский губернатор, узнав об этом, распорядился немедленно учинить следствие. Уездная полиция, прибывшая в Желнино, обыскала дом Грязновых и нашла четыре книги: Псалтырь 1654 года издания, Часовник Могилевской печати, Устав и извлечения из него. Священник Спиридонов, изучив содержание обнаруженного, дал заключение о том, что книги, печатанные в частных типографиях без цензуры и содержащие учения, не чуждые православию, однако склоняющие к разным толкам, должны быть "удержаны от употребления". На том дело желнинских старообрядцев порешили закрыть.

Распоряжением канцелярии губернатора оставили за чернорецкими раскольниками их кладбище, хотя в других местах уничтожали, отводили специальные участки на общих сельских погостах. По сведению Чернорецкого волостного управления, в 1866 году старообрядческие кладбища имелись при селах Гнилицы, Бабушкино. Было когда-то такое кладбище в селе Черном. Все они существовали с давних лет, и сведений на их разрешение не имелось. В Мысовской волости старообрядцев хоронили в двухстах саженях от Леоновки. Второе кладбище - в поле, на землях помещиков Турчанинова и Зубова.

Волны гонений на старообрядцев со стороны правительства и духовенства в разные годы то затухали, то разгорались с новой силой. Пожалуй, ни одна иноземная секта так не преследовалась в России, как свои, русские, доморощенные сторонники старых обрядов.

В 1851 году по распоряжению епархиального управления подверглись "увещанию об обращении в Святую веру" крестьяне деревни Желнино Степан Невотчиков и Марья Игнатьева. Уличенные в расколе, они были доставлены в Нижегородскую духовную консисторию, где внушением пытались заставить крестьян отречься от раскола. Но ни консистория, ни Балахнинский земский суд, куда было передано дело Степана и Марьи, не достигли желаемой цели.

Мало чем внешне отличались старообрядцы, или, как их называли в Черноречье, "столоверы", от других крестьян. А вот брить бороду - непременную принадлежность всякого старовера-мужчины - для них был великий грех. Не употребляли они ни табака, ни вина, ни кофе, не разделяли трапезу за общим столом с иноверцем. Женщины носили темные косоклинные сарафаны, голову повязывали, спуская концы платка на спину. Обязательный знак всякого раскольничьего дома - прибитый над воротами восьмиконечный крест либо образок. Жилище всегда блестит чистотой и опрятностью. В нем не найдешь не только грязи, но даже пыли. Не бывало у старообрядцев ни веселых свадеб, ни хороводов. Часто родители жениха и невесты стремились избежать расходов на свадебный пир, поэтому молодые просто "убегали" (свадьба честью). Семейный быт отличался скрытностью и некоторой холодностью в отношениях друг с другом.

Старообрядцы были грамотнее приверженцев новой веры. Они любили старинные книги, хранили их, переписывали. Грамотность дозволяла им заниматься торговлей, ремеслами, промыслом. Известно, что каждый третий из нижегородских купцов тех времен был старообрядцем.

Эти и многие другие особенности жизни староверов вносили, несомненно, определенный колорит в быт чернорецких селений. Уже в наше время Поместный собор Русской Православной церкви отменил клятвы, наложенные в XVII веке на старые обряды и людей, придерживавшихся их. Старые русские христианские обряды были признаны "спасительными и равночестными новым". В соборном определении записаны такие слова: "Да приветствует Господь расстоящаяся паки воедине".